Дневник молодого художника Алексея Акиндинова за период с 1995 по 1996 год.
От автора: На момент создания этой части дневника мне было 18-19 лет. Здесь описываются такие периоды моей жизни как: обучение в Рязанском художественном училище, работа на реставрации и росписях в храме, попытки найти собственный художественный стиль и первые выставки моих картин, а также многократные попытки познакомиться с девушками и найти свою любовь. Записи не являются развлекательными, в них запечатлены фрагменты моей жизни, они - текстовые фотографии жизни, глазами автора. Имена любимых девушек изменены.
Впервые материал опубликован на этом сайте здесь 3 августа 2015 года.
Подтверждение даты опубликования и архивированная копия на сайте http://www.webcitation.org/ здесь>>>
При перепечатке и цитировании текста обязательно следует указывать источник в виде «www.AkinDinov.com © А. П. Акиндинов»
Начало дневников.
1995 год.
6 августа 1995 год.
То состояние, в которое я попал в конце апреля 1995 года продолжается по сей день. Ничего абсолютно не изменилось, и мечта моя о том, что бы познакомиться с хорошей девушкой не осуществилась. Полная апатия. Я даже не пытался подойти к понравившейся. Хотя больше времени проводил на улице, в транспорте, разглядывал толпы людей, словно искал кого то. Уже имею представление о наших, Рязанских девушках – они очень красивы. Когда же я изменюсь? Погряз в болоте бездействия. Похож на ребёнка, который не может себе купить билет на поезд в туманные дали.
В июле задумал сюжет большой картины, сколотил подрамник, натянул и загрунтовал холст. Написал на нём вначале черной акварелью гризайль. Затем цветной. Потом писал уже маслом. Сюжет картины – автопортрет. Сижу на ящике в красной рубахе, фигура отображена полностью. За моей спиной куст шиповника. У горизонта - лесопосадки. Надеюсь, с этой картины я уже начал удаляться от влияния на меня испанского художника Сальвадора Дали. По крайней мере я стараюсь.
В моей картине чистое небо. Хотел сделать облака, но с ними всё получалось очень громоздкое. Трава на переднем плане ещё нуждается в детализации. Красная рубаха сочетается с красными цветами шиповника. Солнечный свет льётся почти с зенита. Очень много пишу, переписываю, счищаю слои. Самое большое число раз я переписывал своё лицо. Пытаюсь передать портретное сходство. Оно уже переписано около десяти раз. Небо – три. Трава – четыре. Рубаха – семь. Некоторые говорят, что я слишком женственен на своей картине, не знаю, может быть и так. Пока композиция не уравновешена – в нижнем, левом углу чего то не хватает. Я даже хотел написать отрубленную голову, которой должна быть голова одной из моих женщин, которые отказалась от меня. То есть – Сурья или Лина. Скорее – Сурья, всё таки я был к ней ближе во всех смыслах. Если бы в композиции присутствовала отрубленная голова Сурьи – то я бы выступал в роли Юдифь. Это было бы очень своеобразно и ново. Но не хочу кровопролития. Сижу себе мирно на ящике и пишу что то, возможно эти строки. Не думаю, что пишу стихи, уж больно у меня отрешенный взгляд – он не поэтичен.
Процесс написания работы затормозился в связи с тем, что меня пригласили расписывать Скорбященскую церковь. Нас там несколько художников. Мы, оставляя композицию ранее написанных фресок, полностью переписываем все фигуры. Реставрируем, подновляем, восстанавливая отшелушившиеся части росписей. У меня пока не очень получается, из-за того, что я попробовал новый метод в написании фресок – сразу писал двух Апостолов. Вначале прописал свет на одеждах у обоих, затем – тени. Но получилось не приемлемо для церкви. Как сказал мой друг Димка Куваев «Если и расписывать храм, то тебе одному, так как ты очень отличаешься своим письмом от других художников.» У меня в живописи большая напряженность, больше графичности, разница между светлым и тёмным сильная, обилие складок, от сюда – дробность. Но при том всё же присутствуют: цельность, локальность цвета и чистота оного.
Пока вот этим я активно занимаюсь и казалось – время не проходит даром: пишу, набираюсь опыта, ведь работа идёт на больших плоскостях - «крашу» вдоволь. Кстати во фресках опять пишу красные одежды, но написал и синюю с серебряными тенями – мне очень понравилось.
Работа опасна тем, что приходится лазить по строительным лесам, которые установлены несколькими ярусами. На некоторые доски нельзя наступать – могут проломиться. Постоянное напряжение, боязнь свалиться. Приходишь с росписей домой и кажется что пол комнаты трясётся. Ужасно устаю – работаем по 10-11 часов в сутки. Вместе со мной расписывают церковь: Дмитрий Куваев, Сергей Преображенский, Сергей Суров и Алексей Игнатов. Говорят, что ещё пригласят наших коллег.
Пока не могу привыкнуть к высоте, очень страшно. Если раньше я плевал на себя, ходил как хотел, не боялся смерти, то теперь боюсь. Может я стал слишком ценить и любить себя?
Время, повернись вспять
Верни счастливые дни
Готов пол жизни я отдать
Чтоб были вместе мы
Найдись скорей любимая
Почувствуй нужность мне
Приди, я полюблю тебя
Не знаю я, какая ты
Мне не знакомы твоего лица черты
В любви не выбирают
Но средь толпы тебя узнаю
Прими меня таким, какой я есть
И думай так, как думается мне
Сегодня утро начал с чашки кофе. Потянулось время. Обычный день вновь навалился на меня с новой силой. Настроение мерзкое, ощущение отчаяния в сердце, нет выхода ни в чём, не к чему приткнуться. Кто бы помог мне?
Пообедал. С неба повалился ливень. Покурил немного на балконе. Затем, лишь звонок друга вытащил меня на улицу. Должен был оказать ему одну услугу. После этого я поплёлся под дождём, шел «куда глаза глядят», через ухабы и ручьи. Поехал на троллейбусе №12. Он через несколько километров остановился, водитель сказал, что он не проедет через лужу – очень глубока. Вышел из троллейбуса и увидел, что действительно далеко впереди, внизу виднелась лужа, около неё троллейбусы. Дождь кончился, люди складывали зонтики. Хотел пойти за понравившейся мне девушкой и попытаться познакомиться с ней, но не решился. Почапал по неизвестным мне улицам. Промок изрядно. Добрёл до Рязанского кремля. Посидел на лавочке. Пошел дальше. Дошел до библиотеки Горького, сел на 19-й автобус и попилил в «Дашково Песочню». Сильно стал себя презирать за то что не могу даже подойти к девушке, и сказать ей хоть что ни будь. Подумал, что если сегодня не подойду, то погрязну в собственном бессилии. Надо начинать!
Ехал в автобусе. Было поздно - 20.50. Мысленно ругаю себя «Ну и козёл же ты!» Быстро выбрал себе наиболее понравившуюся женщину, ей на вид было около 23-х лет. Она не то что бы мне понравилась, так - вроде симпатичная. Карие глаза, тёмные вьющиеся волосы, милая такая. Смотрел на неё, она иногда на меня. Решил «Гадом буду, если не попробую познакомиться!»
Была уже конечная остановка. Она вышла. Я за ней. Сказал себе, что обязан сделать то, на что не решался уже семь месяцев. И сделал это! Мне не нужна была она, нужно было только обратиться к ней, не струсить. Переборол свой первый комплекс. Был не многословен, говорил почти высокопарно «Извините, девушка, что задерживаю вас, давайте познакомимся мы с вами.» Когда произносил эту фразу, чуть не потерял сознание от волнения. Девушка слегка ткнула меня локтём в руку, отрицательно качнув головой. Пока мы шли, она не смотрела на меня. Затем, секунды через две ответила моим слогом «С какой то стати?» Через несколько шагов я «Мне нравитесь вы очень!» Она «А вы мне – нет!» На том и кончили. Был очень доволен от того, что переборол свою нерешительность. Отказ её не омрачил. Только потом было тошно и противно, чуть не вырвало. Другого ответа от порядочной женщины ожидать не стоило. В честь своей первой победы над своим страхом я выкурил сигарету «Космос» с ментолом и почапал пешком до дома, до него оставалось восемь километров. Всего в этот день я прошел километров пятнадцать.
11 августа 1995 год.
Работаю в церкви. Пишу по мелочам. Сегодня поставили металлические фермы, что бы можно было добраться в подкупольное пространство. За право писать фигуру Бога – Отца боролись несколько художников. Сергей Преображенский уступил мне это право. Я начал писать Отца, Алексей Игнатов - Сына. Преображенский – Пресвятую Богородицу. Дима Куваев очень здорово писал крылья Ангелов, их лики и небеса. Пока всё идёт хорошо, главное не упасть с лесов. Сегодня получил заработанные деньги – за 10 рабочих дней по 10 часов – триста три тысячи рублей.
Вчера в церковь к нам приходили гости, мы ждали их к 15.00, но они опоздали, пришли в 16.50. Вначале показалась моя однокурсница Анна Лазарева. Удивился, как это она смогла подняться к нам под купол по шатким лестницам, лесам. Перед тем, как к нам поднялись остальные девчонки, решил пошутить над ними – себе под клетчатую красную рубаху набил вату, приняв форму в два раза более мощную, чем у Арнольда Шварценеггера.
Остальными девушками были: Ксения Новикова, Нелли и Диана. Нелли - француженка, которая приехала погостить к Анне. Она очень удивилась, увидев меня таким большим, Ксения удивилась – но не так сильно. Диана не удивилась, так как сразу поняла - в чем дело. Мы рассредоточились на пары, повели речи. Диана подошла ко мне первой и начала разговор с расспросов о нашей работе – наверное, ей было очень интересно. Долго объяснял, она спрашивала, спрашивала, спрашивала. Я рассказывал. Не уделял внимания остальным, только снялся на фото с ними и сфотографировал их. Диана показалась мне умной девушкой.
Время близилось к ужину, ребята ушли, я не уходил, всё говорил с гостьями. Уходя, усадил девчонок на сооруженную мной лавочку, сказал «Ждите нас.» Во время трапезы Сергей Преображенский сказал мне «Я думал, что Диана – француженка. Поэтому очень сильно удивился, когда ты начал так свободно с ней общаться. Я не слышал ваш разговор, но думал, что ты говоришь на французском языке».
Немного покушав, вернулись к гостьям. Дальше ничего интересного не произошло. Настало время проводить девушек, и мы прошли через кладбище, показав им церковь староверов. Странные они – староверы – чуждые нам. Из провожающих парней, кроме меня был Серёга Преображенский. Провожали их до остановки «Спортивная». Уехали все девчонки кроме Дианы. Я с Серёгой проводил её до следующей остановки, когда подошел троллейбус, решил проводить Диану до дома. Серёга меня понял и направил свой путь обратно в храм. Вид у меня был отменный – грязная красная рубаха в клетку на выпуск, брюки, у которых сияет огромной дырой светлая коленка. Вот будет номер, если когда ни будь, рваные брюки станут модными. Мне не было стыдно за себя. Лишь испытывал неудобство от мысли, что Диана меня стесняется. Проводил её до дома, дал номер своего телефона. Ничего особенного не произошло, но это меня развлекло.
Всё течёт размеренно, напряжение лишь из-за долгого рабочего дня. Отдых берём по субботам и воскресеньям.
Недавно приехала Лина из Одессы, была очень радостная. А я рад за неё – она, по моему хорошо отдохнула. Осознал, что больше уже не люблю не Лину, ни Сурью. Но без любви к девушкам - пропаду.
12 августа 1995 год.
Лучше действие, нежели раздумье.
***
Да, может грустен я
Но потускневшие мечты
Исчезнут, как увижу я тебя
И на камнях распустятся цветы
16 августа 1995 год.
Вчера опять расписывали купол. Ленюсь, делаю очень мало. Вчера вечером, после работы я не поехал из церкви домой, отправился кататься на общественном транспорте. Когда уже ехал к дому, решил опять попробовать познакомиться с девушкой, выбрал сидящую впереди. Когда она выходила из троллейбуса, вышел за ней. Было темно, боялся её напугать. Всё же сказал ей «Девушка, постойте, извините, если напугал вас. Давайте с вами познакомимся.» Она «Зачем?» Я «Ну…Просто так.» Сказал «Не пугайтесь меня, хоть возможно и обстановка, да и я очень страшны.» Так я напросился на комплимент. Она сказала «Вы вовсе не страшны. Наоборот – очень приятный молодой человек с симпатичным лицом.» Мне стало очень по себе. Тепло опять пришло в сердце. Я опять повторил ей «Давайте познакомимся?» Она «Лена.» Я «Алексей.» Вот так просто и без закавырок. Мы шли, разговаривали. Говорил больше о себе, иногда спрашивал о ней. Спросил номер её телефона, но у неё его не было. Оставил свой. Достал блокнот, вырвал страницу, на котором была моя зарисовка, которую сделал с алтарной части Скорбященской церкви. Сюжет – Господь Саваоф в момент Сотворения Мира (день первый). На оборотной стороне листка написал номер своего телефона. Сказал «Это для того, что бы ты не выбросила его, и не могла разорвать.» Рассказал ей, что реставрирую церковь, что перешел на четвёртый курс в художественном училище. Был с ней искренен. Мы подходили к её дому, он оказался не далеко от моего дома. У неё домик маленький – двухэтажный. Живёт на втором этаже. Расставаясь, сказал ей, что бы обязательно звонила мне.
Пришел домой. Узнал, что Димка Куваев куда то пропал. Меня затрясло нервной дрожью. Куда он мог исчезнуть? Ведь не пришел домой. Из церкви мы выходили вместе. Объявился он потом, не объяснил где был. Через час после этого раздался телефонный звонок. Не известный мне мужской голос спрашивает «Алексея можно?» Я «Это я.» Он представился братом Лены, с которой я познакомился в этот день. Сказал, что он обеспокоен тем, что Лена пришла домой странная, взволнованная и просит меня прийти к ней домой сейчас. Было уже одиннадцать вечера. Я сказал, что не могу. Брат «Что у вас случилось?» Я «В смысле?» Он «Ну чё это она странная какая то?» Я «Я не знаю.» Он «И давно вы с ней знакомы?» Я сказал, что часов семь, потом исправившись, сказал что часа три. Он удивился. Ну в общем, какой то странный субъект мне звонил, он мне не понравился. Разговаривал со мной так, как будто я знаю Лену уже год и словно у меня с ней что то было. Он всё интересовался «Ну у вас там ничего не случилось?» Я «Ничего.» Он поинтересовался, где я живу, я сказал что километрах в трёх. Он спросил «Что передать Лене?» Я ответил «Пусть позвонит мне завтра часов в девять или половина десятого». На том и кончился разговор. В конце я крайне разнервничался. Меня опять затрясло нервной дрожью. На ночь выпил настойку пустырника.
17 августа 1995 год.
Вернулся с росписей. Лена не звонила. Отец сказал, что мне звонил какой-то парень. Не брат ли той Лены? Это даже хорошо, что у меня с ней так ничего не вышло. Боюсь женщин, которые проявляют активность, тем более, когда проявляют активность их «братья». Ведь мы не были знакомы и трёх часов, а она просит меня приехать. Всё таки что то здесь не то. Очень вероятно, что это была ловушка.
В семье у меня разладилось с мамой. Она на меня злится и говорит: «Слишком рано взрослый стал.»
В церкви проблемы со стилями – мы пишем разностильно, у меня там кое - что не получается.
Сегодня Алексей Игнатов принёс мне три таблеточки антидепрессантов. Он их достал, когда ходил навещать друга в психиатрическую лечебницу. Его друг туда лёг, что бы «откосить» от армии. Идёт война в Чечне. Всех молодых людей начали «грести» туда. Многие попытались избежать этой участи, у каждого был один резон – остаться в живых, а методы были разные. Так; некоторые ложились в психушку, другие, выпив бутылку водки для смелости и обезболивания, изо всех сил ударяли ногой по унитазу и ломали себе пальцы ног. То тут, то там на улицах стали появляться молодые парни на костылях с загипсованными ступнями. Я посмотрел на желтые таблетки Алексея на своей ладони, словно взвешивая рукой и взглядом. Подумал, подумал, и вернул их ему. Он аккуратно убрал их в газетный кулёк. Сказал «Да, у Лёхи от них уже начала по настоящему крыша ехать, представляешь, он говорит мне «Алексей, я хочу сделать обретение, как только выйду из больницы.»
18 августа 1995 год.
Сны приобрели весьма странную форму – стали более сюрреалистичными. Весь мир, окружающий меня превращается, изменяется, становится сложным по форме, простым по поступкам. Стал во сне раскрепощён. Делаю то, чего не делал раньше. Сны – эхо будущего. Во сне быстрее избавляюсь от комплексов, нежели в реальной жизни. Странно, - раньше наоборот - во снах был более скованным.
Футуризм. Например; вместо шестнадцатиэтажного дома, мне предстаёт дом, который находится ещё в строительстве и неизвестно когда будет достроен. Дом набухший, неказистый, разухабистый. Но зато светлый, почти светится. Небо синеватое, как в тумане. Или – работа на лесах. Всё преувеличено, леса установлены на огромном металлическом столбе. На самом верху помещается большое деревянное колесо (как на праздниках). За это колесо крепятся тросы, которые держат деревянные балкончики – люльки. Они висят и переплетаясь друг с другом образуют интересные ритмы, уходящие ввысь. На некоторых зелёных балкончиках, прибиты красные доски…
Сейчас, когда пишу эти строки, я уже 35 минут сижу в больнице к глазному врачу. Очередь огромная, многие лезут без очереди. Пациенты меряют глазное давление и сидят в тёмной комнате.
19 августа 1995 год.
Вчера и сегодня всё мотался в транспорте в надежде встречи и знакомства с девчонкой. Вчера проездил в пустую. Не подошел ни к одной. Сегодня много ездил, ездил, ездил. Даже увидел девушку, которая мне очень понравилась, но не подошел к ней, так как она была с какой-то женщиной. Затем ещё увидел девушку, внешностью она понравилась мне, но я затормозил – не стал догонять – очень быстро шла. Уже вечером, в третий раз выбрался на Божий свет, ноги ужасно болели из-за тесных кроссовок, настроение мерзкое. До этого выпил две таблетки против депрессии. В общем, весь разбитый, уже ночью в 22.30 приметил одну, и вышедши из автобуса №9 на конечной остановке подошел к девушке, сказал «Постойте девушка, не пугайтесь меня, давайте с вами познакомимся.» Она наверное испугалась – видно было по взгляду и поспешила от меня. Я ещё раз ей предложил познакомиться, она сказала «нет», и что она спешит домой. На том и закончилась попытка. Я у неё спросил «Как отсюда выбраться? А то я ехал специально за вами.» Улыбнувшись, она показала рукой на остановку, которая была метрах в пятидесяти от моей неудачной попытки знакомства с молоденькой, симпатичной особой, приятной наружности и небольшой окружности.
Дни прошли без толку, только измучился, ослаб физически и духовно. Никто не звонит, никому не звоню.
Мне приснился Иисус Христос – он выплыл из фрески, которая находится в Скорбященской церкви, реставрируемой нами. Я про себя сказал «Ну задай же Ему вопрос! Ты получишь ответ от Сына Божьего!» Хотел спросить что-то про себя или свою жизнь, что-то житейское, связанное с моими неразрешимыми проблемами, но задал вопрос «Как нужно Тебя изображать?» Вдруг вид Иисуса изменился; глаза расширились, стали как большие белые шары, зрачки превратились точки. Из глазниц шли яркие золотые лучи как от Солнца. Рот Его открылся, из него так же полился ярчайший серебристый свет и тотчас из него вышел со звуком, напоминающим рычание льва, обоюдоострый меч. Потом вид Его стал прежним. Быстро, быстро, он начал мне объяснять, как же следует изображать Его. Помню, что объяснение Его имело очень точный характер. Конкретность поразила меня. Он объяснил мне, как следует изображать бороду, волосы, глаза, и многое другое. Объяснение Его шло не словами, а как то телепатически, в виде странных светящихся знаков. Я видел создание изображения от начальной точки, до стадии завершения, в его странном, непривычным обычному глазу, совершенстве. Образ Его был соткан из различных светящихся знаков, символов и узоров.
Ещё сегодня мне приснился Сальвадор Дали, он был не так уж стар, моложав – лет сорока. Мы должны были поехать к его Гале, я всё думал «Что мне ей сказать при встрече?» Но встречи не случилось – меня разбудил приёмник, который был включен на всю мощь моим дедушкой примерно в семь утра.
Купил с мамой сегодня ботинки за сто тысяч рублей.
20 августа 1995 года.
Из неба вырвался ливень, я слушал «Стену» Pink Floid, затем «TheDors.»
21 августа 1995 года.
Опять дни, как дни, не вырывающиеся своими событиями, всё очень скучно, размеренно и на сердце тяжесть. Вчера встретился со своей старой подругой – Линой, с той, что был зимой этого года. Перед этим, сам позвонил ей, попросил о встрече, она немного упиралась, но всё же согласилась. Мы гуляли. Говорила больше она. Она рассказывала о своей поездке в Одессу. Говорила о том, какие там замечательные люди. О том, что мужчины там - настоящие кавалеры, что они гораздо лучше наших – рязанских. Они: высокие, элегантные, галантные, учтивые. По её словам «Наши, рязанские мужички: хмурявые, низкорослые, заскорузлые.» А каково мне это выслушивать? А!? Каково выслушивать её разговоры про то, что на неё глазели все мужчины, и она чувствовала там себя настоящей королевой. Мне стало не по себе от таких рассказов. Зачем она так? Или она ничего не понимает? Понял, что любил её очень сильно, понял это тогда, когда она отказалась от меня. Мне было худо, очень. Такого не пожелаешь и врагу. Лучше испытать физическую боль, нежели это. Ощущение в сердце такое, будто его рвут на части и постоянно давят тисками. Не находил из этого выхода, не видел света. Ну, ничего, и такое в жизни случается...
Когда в середине января этого года Сурья меня бросила, сказала, что не любит. Это очень сильно повлияло на меня. Мой рассудок помрачился, решил, что раз уж я не нужен Сурье, то мне никто из женщин больше не будет нужен. Поэтому я купил анаболические стероиды «Метандростенолон» и стал принимать их. «Качался», крупнел, розовел.
22 августа 1995 года.
Ещё один день прошел, он был рабочим, напряженным. С утра с друзьями работал в церкви, порвал себе брюки. Вечером опять не поехал с Димкой домой, пустился в путь на поиск девчонки. Ездил с Сергеем на 26 автобусе, затем, уже один - на 9-м. Приметил одну девчонку, она вышла в Дашках Военных, я за ней. Познакомились, её зовут Лена. Не был многословен, проводил её до дома, оставил свой номер телефона, сказал, что бы звонила после 9-и вечера, в субботу и воскресенье – когда хочет. Обычное, милое знакомство, не нервное, как в прошлые разы. Сказал Лене, что я реставратор, поговорил о звёздах, благо было ясное небо, оказалось, что она знает небесные светила. Было интересно, позвонит она мне или нет. Теперь будет сложность – вдруг позвонит та Лена, у которой тревожащийся брат. Уверен, что та Лена не позвонит. Уверен на 90 процентов что и эта Лена мне не позвонит.
24 августа 1995 года.
Сегодня был очень напряженный и эмоциональный день. Работал мало, устал по страшному. Усталость приятная. День начался как обычно, начали писать: Дима Куваев, Сергей Преображенский и Сергей Суров. Я с Лёхой Игнатовым сидел внизу, мы «гоняли балду». Вот бы такие добрые дни как сегодня были всегда – я был бы счастлив. В 12.30 мы сидели после трапезы и отдыхали, на церковном дворе появилась девушка – художница. Мы подошли к ней, завели разговор. Познакомились. Она нашла себе место и писала нашу церковь акварелью. Мы же, почти не работая, болтали с ней обо всём на свете. Чуть позже к нам присоединился Сергей Преображенский. Было весело и царил дух добра. Нас ещё забавлял блаженный, который изъяснялся не словами, но объяснял всё жестами. Он был очень артистичен, пластичен. На нём были странные очки, в роговой оправе которых не было линз, один глаз закрывал напечатанный на бумаге образ какого-то православного святого.
Девушку, оказалось, зовут Маша – она очень добрая и весёлая. Говорила со странным акцентом. Она была с Урала из Челябинска. Когда Серёга с Лёхой на время отлучились, я остался с Машей один на один. Мы обменялись почтовыми адресами и номерами телефонов, хотя звонить естественно никто никому не собирался. Но письмо, если Бог даст, надо будет послать ей. Я к вечеру немного проводил её, говорили о разном. По знаку зодиака она – Близнец. Дошли до остановки, она не захотела ехать на троллейбусе, решила пройти до общежития пешком. Сделала мне тонкий намёк на то, что бы я её не провожал «Тебе будет слишком долго возвращаться.» Пригласил её на завтрашний день к нам в церковь. Она сказала, что может быть придёт. На том и кончили.
Когда мы с ребятами поехали по домам после рабочего дня, я опять оставил Димку. По дороге домой встретил в автобусе совершенно случайно Лену (которая знала о небесных телах). С ней я недавно познакомился и оставил свой номер телефона. Пока ехали – говорили о многом, с ней было интересно. Она учится в радио-институте на втором курсе. Рассказал ей о себе. О том – где учусь, что делаю. Она сказала «Ах вот ты какая одарённая личность!» Спросила – не пишу ли я музыку. Ответил, что мог бы, но для этого нужно знание нотной грамоты. Она оказалась очень хорошей и весёлой девчонкой, даже загадочной, я проводил её до дома. Пригласил её в церковь, но она не захотела. Спросила у меня «Неужели ты такой рабочий человек?» Я «Нет, но пока есть заказ, его надо выполнять.» Попросил её, что бы она мне позвонила, и что я рад был бы встретиться с ней и сходить, куда она пожелает. Когда я спросил её адрес, она не дала мне его, сказав при этом «Если я захочу пригласить тебя в гости, я тебе сообщу об этом сама.» Я сказал ей, что адрес мне нужен для того, что бы написать ей письмо. Она удивилась и рассмеялась, спросив «Как – в прозе, или в стихах.» Я «Могу в стихах.» Она «Ты прямо одарённая личность!» Мы сказали друг другу «До свидания». Попросил её, что бы она мне позвонила. Она сказала что позвонит. На том и закончилась наша милая встреча.
25 августа 1995 год.
Обычный день. Много спали. На росписях в церкви работа приостановилась. Я с Алексеем Игнатовым и так в предыдущие дни ничего не делал, а сегодня мы всей командой ничего не делали. Спали на высоте. А кто и на вышке (ферме) под самым куполом. Сходили на завтрак, обед, и опять спать. Ждали Василия Ивановича (нашего руководителя и работодателя), думали, - он принесёт нам денег. Василий Иванович пришел, денег не принёс, сказал «будут завтра.» Придётся идти завтра на работу – и только из-за денег. Уже вечером пришли девчонки – Маша и Ира (те, что из Челябинска). Заметил их совершенно случайно. Спустился с лесов вниз, болела сильно грудь, вдруг вижу два силуэта в дверном проёме, подошел к ним. Девчонки вошли в храм, всё осмотрели, даже поднялись наверх по лесам. Им всё понравилось. Потом мы проводили их до общежития. Почему то мне всё это особенного удовольствия не принесло. Что-то я погрустнел. Не знаю, наверное устал быть один, без девушки, которая была бы рядом и что бы любила меня. Сейчас я как тоскливая и уставшая собака, которая получает то, что совсем не хочет, её все ласкают, жалеют и проходят мимо, уходя и забывая. Никто не приведёт её домой, не согреет, не накормит. Эта собака лежит и лежит себе на пыльной дороге, мимо неё проходят тени дней.
26 августа 1995 год.
Сегодня не стал вставать рано. Пошел в церковь к 12.00. Там уже были Преображенский, Игнатов и Суров. Ждали денег до 14.00. Получили, и разошлись скорее все по домам.
27 августа 1995 год.
Сегодня дописал и отправил письмо Маше в Челябинск. В письмо вложил свою культуристическую фотографию. Письмо было очень откровенным и заключало в себе подсознательный смысл, направленный на экзальтацию любви. Часов в восемь вечера мне позвонила Лена (та что знала о небесных телах). Она позвонила сразу после того, как я приказал себе отстричь последний длинный ноготь и отречься от своего запутанного прошлого. Попросил её о встрече, она ответила, что не знает и позвонит завтра. Говорил больше я, она слушала.
28 августа 1995 год.
Снились интересные сны. Храм, тёмный тонкий луч из неба, он вращается над Храмом, как стрелка часов. Он был очень далеко за Храмом. С неба сошла благодать Божия, светлая как лучи Солнца, она уничтожила злое и восстановила доброе.
1 сентября 1995 год.
Началась учёба. Мы праздновали первое сентября. Вечером ходил в больницу. Как жалко, что я ещё не встретил свою любовь. А так хотелось бы иметь хорошую девчонку, что бы она в идеале подошла мне и конечно я ей. Что бы не было среди нас ничего плохого, что бы мы хотели друг друга и никогда не доставляли друг другу неприятности. К сожалению, ничего этого нет. Ещё не встретил такую.
Не верю в дружбу между мужчиной и женщиной.
В последние дни много писал свою картину «Автопортрет под кустом шиповника». Так и не дописал – трудно даётся большой размер. Люди, приходящие ко мне, спрашивают «А кто это?» Значит, в картине я на себя не похож.
2 сентября 1995 год.
Никто мне не звонит, никто мной не интересуется. Тяжко осознавать никому не нужность.
Недавно встречался с Леной (знающей о звёздах). Были у меня в гостях. Показывал ей свои картины и рисунки. Засиделись до позднего вечера, не заметили, как пролетел день. Глянули на часы, было уже одиннадцать. Ей пора домой. Она мне иногда звонит. Но это всё редко и смято, сжато. Мне нужны другие отношения.
Понимаю - всё зависит от меня. Не зря существует выражение «Под лежачий камень вода не течет.» До этих дней пытался не идти по законам жизни, любил делать всё не банально. Это дало лишь отрицательный результат. Нельзя придумывать что то новое в законах жизни, надо жить уже по существующим законам. Человек не может изменить законы вселенной. Не старайтесь придумывать что то иное, это приведёт лишь к трагедии и ударит по вам. Как в своё время ударило по мне. «С волками жить, - по волчьи выть.» Иначе нельзя, иначе сорвёшься. Будь эгоистичным до безумия, но старайся не показывать этого, будь очень хитрым, но не приноси зла другим.
Пятого числа надо идти в военкомат. Что-то там люди забеспокоились. В армию не хочу. Считаю там мне не место. Боюсь огромного коллектива, где ты не принадлежишь самому себе. Где всё общее: служба, еда, досуг, места общего пользования, уборная. Лучше сбегу куда ни будь. После медкомиссии есть вероятность того, что меня могут положить в больницу в Дашково Песочне, причиной того является моё повышенное артериальное давление.
6 сентября 1995 год.
Сегодня позвонила Лена (та что знала о звёздах). Встретились. Гуляли по ночному городу. Любовались огнями фонарей, воздушными шариками, сверкающими рекламными афишами. Говорили о многом. Понял, что не смогу полюбить её – она для меня только друг. У неё необычное чувство юмора. Её структура очень странная. Говорит о своей очарованности математикой. Об особом строении математического мира, его внутренней музыкальности. Но она какая то прагматичная, сухая. Мне больше нравятся нежные, ласковые, весёлые, сказочные, гостеприимные девушки, как Лина например. Которые не скованы мужественностью, как Сурья например.
12 сентября 1995.
10 сентября – праздник «900-летия Рязани». Вечером, сев в десятый троллейбус увидел девушку, которая мне понравилась. Доехал с ней до конечной остановки (ул. Юбилейная). Было уже поздно, подошел к ней. Вначале поздравил её с городским праздником, она меня тоже. Предложил познакомиться. Она «Зачем?». Я «В честь полнолуния.» В этот день действительно была полная Луна. Она «Наташа.» Пока я её провожал, мы говорили о празднике. Потом нацарапал на своём проездном билете номер телефона. Расстались. Сел в троллейбус, поехал домой.
Прошло два дня, а она не звонит. Почему? Может быть я не разборчиво нацарапал номер телефона? Лена, после той прогулки по ночному городу мне больше не звонила. Лина звонила, спросила «Почему не звонишь?» Зачем звонить? Ведь она отказалась от меня, сказала, что не любит. Маша писем не пишет - нет никакой весточки из Челябинска. Может её шокировал своим письмом?
3 октября 1995 год.
Получил письмо от Маши с Ирой. Ни слова мне, всё - в общем. Мне даже показалось, что письмо писала Ира. Опять звонила Лина, спрашивала - почему я ей не звоню. Да, я ей давно перестал звонить. Лена так и не позвонила. Вчера позвонила Наташа, та с которой я познакомился на празднике «900-летия Рязани», но позвонила она со странной просьбой, что бы я ей дал свои паспортные данные. Это ей нужно было для сбора голосов для ректора мед - института. Дал. Она сказала, что позвонит в понедельник.
Сейчас основные сложности в моей жизни это учёба и призыв в армию. Провожу усиленные атлетические тренировки, набираю мышечную массу. Это отвлекает от женщин. Теперь уже нет навязчивых любовных мыслей. Появилась новая идея «накачаться» «по крупному».
30 октября 1995 год.
Уже неделю лежу в Канищевской больнице по направлению из военкомата. Ох уж этот военкомат! Вся учёба в РХУ летит в тартарары. С наступлением больничного режима ушли мои занятия культуризмом. Лежу на больничной койке, отпускаю бороду. Читаю дневники Сальвадора Дали. Их мне дала Аня Лазарева, моя подружка и однокурсница по училищу. Она учится со мной в одной группе. Она интересная женщина со всех точек зрения, и я мог бы увлечься ею. Я звоню ей по вечерам с лестничной площадки больницы, мы по долгу болтаем по телефону, о многом и почти ни о чем. На лестничной площадке темно, свет от уличных фонарей падает на стены и кафель пола. Народу полно; курят, болтают, бродят, а я никого не замечаю. Аня мне предложила вчера написать сценарий к небольшому фильму. Засыпая, в эту ночь я то и дело вскакивал, - записывал в тетрадь пружинящие и прыгающие из меня идеи. Тут были: любовь, мистика, психоделическая музыка. Большая желтая бабочка и пластмассовый красный слон лейтмотивом проплывали по реке фильма.
Лёжа в больнице, несколько раз пытался сбегать на ночь, пораньше приехать домой, переодеться во что ни будь пристойное и пойти искать на улице девушку своей мечты. Но приезжая домой к 18.00, мне уже никуда не охота было идти. В 6.50 утра уезжаю вновь в больницу. Вечером звоню Ксении Новиковой (однокурснице), трубку поднимает знакомый мужской голос, но я пока не понимаю кто это. Я требую Ксению. Потом понимаю, что случайно набрал номер телефона Сергея Преображенского. Он от моего натиска даже стушевался и не знал, как меня убедить что у него Ксении нет. Потом стушевался я, поняв, что случайно перепутал номера телефонов. Поговорили с ним о его работах по композиции. Их у него украли прямо с выставки в РХУ, работы того стоили. Скажу больше - считаю их гениальными. Он сильно огорчен такой потерей. Не знаю, как его утешить. Желаем друг другу спокойной ночи и вешаем трубки. Дозваниваюсь до Ксении. В разговоре она использует одно симпатичное слово, которое я сейчас никак не могу вспомнить. Засыпаю с ощущением этого приятного слова.
1 ноября 1995 год.
Сегодня меня выписали из больницы. Врачи подтвердили в акте диагноз «гипоталамический синдром пубертатного возраста». Как пойдут дела дальше – не знаю. Ведь предстоит уже в третий раз пройти через военкомат. Не брею свою бороду вторую неделю. Отросла уже приличная щетина.
Взялся писать картину «Автопортрет под кустом шиповника» работаю до последних солнечных лучей, потом включаю электрический свет. Как всё меняется при изменении источника освещения! - Красная рубаха и цветы шиповника загораются ярким цветом. Меняется тон и цвет и даже расположение изображения на холсте. Сегодня решил изменить цвет куста шиповника, тень от него изменил неделю назад. Всё стараюсь привести к общей гармонии. Пока это не совсем удаётся. Остались противные места в работе. Перед письмом натёр срезом сырой картошки красочный слой. Это один из рецептов по наименьшему изменению цвета после живописи. Необходимо достать акрил -фисташковый лак. Двигаю все цвета в сторону сближения, использую лессировки, «севанскую зелёную» краску, охры. Эти краски хорошо помогают в объединении цветов.
Прописал куст, не уточняя деталей, немного тронул ступни ног. И всё это уже при электрическом свете. Завтра интересно будет взглянуть при дневном. Красный цвет при электрическом освещении горит как фонарь, зелёный – тёмный. При дневном – наоборот. У меня в картине основные цветовые отношения – это красная рубаха и зелёный куст шиповника с красными цветками. Они вечером сияют как огоньки (при электрическом свете), но наступает день, и они гаснут, картина приобретает иной характер.
Вспомнил слово, которое вчера сказала Ксения «кутасики», оно очень симпатично, не правда –ли!? Она сегодня рассказала мне случай, произошедший с одним пятилетним ребёнком (девочкой). Она спрашивает у мамы «Мама, почему, когда божья коровка бегает лапками по руке мне щекотно? Или она бегает копытцами?»
Подумываю, не брать ли мне академический отпуск? Мне необходимо сделать паузу в жизни, пошел психологический перегруз. Никому я не нужен кроме мамы и дедушке. Да я и не уверен, нужен ли я дедушке? По-моему, ему всё ровно.
2 ноября 1995 год.
Сегодня подумал, что жаль, что меня не несколько. Так много дел. И я хотел бы быть в разных местах одновременно и заниматься разными делами. Один бы отпускал длинную бороду, занимаясь творческими делами – писал картины. Другой занимался бы поиском любимой девушки. Третий занимался бы культуризмом. Четвёртый занимался бы хозяйственными делами: делал подрамники, натягивал холсты, ходил в училище.
Посвятил день тому, что натягивал холсты на подрамники, проклеивал и грунтовал их по нескольку раз. Дождавшись, пока слои высохнут - шкурил их наждачной бумагой. Возился со швейной машинкой, старинной как Великая Октябрьская Социалистическая Революция. Обшивал холсты. Нитка кончилась в шпульке, и тут началось самое интересное - пытался зарядить новую нитку. Это удавалось с трудом, но доставило мне много удовольствия. Машинка представляла собой наиинтереснейший механизм, он напоминал мне подводную лодку. Откручивал детали, любовался ими как ребёнок, представлял сюжеты картин, которые можно было бы написать на основе этих деталей. Разглядывая эти детали, испытывал лирический экстаз. Готовлю холст для композиции с Айседорой Дункан. В сюжете: ретро автомобиль, мчащийся по городу, сырость, отражения в осколках луж, неоновая реклама.
Уже в миллионный раз мысленно проигрываю в воображении свою жизнь: что было и что возможно будет, о чем бы я пожалел перед смертью, к чему бы следовало стремиться в течении жизни. Как всё это воспринял бы я, если был глубоким стариком. И кажется что уже знаю, чего надо добиваться, чего хотеть от жизни и как жить. Знаю, но ничего от этого не меняется. Почему я бегаю за любовью, а не она за мной? Подошла бы ко мне девушка на улице и сказала «Давай познакомимся.»
Вечер посвятил холстам и небольшим карандашным эскизам – это меня остановило от похода на улицу. С утра шел снег. Он впервые в этом году покрыл ноябрьскую землю. Снег был мелким и сеял как из сита. Было приятно рассматривать снежные волны, которые вводили меня в состояние глубокой медитации. Снег к ночи покрыл основательно все черные горизонтальные полоски природы, и было ощущение, что он уже не сойдёт никогда. Спаси Бог меня и всю Землю от бед! Отведи врагов от нас!
3 ноября 1995 год.
Утро и весь день, пока было дневное освещение, я посвятил своей композиции на тему Айседоры Дункан. Работа не большая 25х35см. Успел нанести рисунок карандашом и начать работу над подмалёвком. За один день переписал дважды автомобиль. Время суток в картине – ясное утро. Машина движется в тени небоскрёба, её части отражаются в лужах. За авто светятся стронциановые небоскрёбы, которые сильно контрастируют с тёмно синим небом. Только наступившая вечерняя мгла завершила мою дневную работу.
Символическое строение пространства:
Если вылететь из одной точки и удаляться от неё бесконечно далеко по прямой линии, через определённое время вернёшься в эту же точку. Всё это происходит из-за искривления пространства. Что бы разомкнуть этот круг, необходимо преодолеть скорость света. Обретая скорость света, предмет теряет физические законы этого мира. Наше пространство не имеет размера, но имеет форму, - она сферическая.
5 ноября 1995 год.
Работаю над картиной «Айседора Дункан». Оживил её группами людей, идущих на заднем плане. Некоторые из них даже обнаружили свои отражения в лужах.
Удивительным для меня теперь является то, что я не описываю больше своих мучений относительно поиска любимой девушки. Это потому что я переключился на другую деятельность – изобразительное искусство. Так же мало меня беспокоят мои культуристские достижения.
О своём друге – Сергее Преображенском:
Несколько месяцев назад у нас в училище проходила выставка работ по композиции. Там были мои работы «Семья» и «Карнавал жизни». Там были и работы Сергея Преображенского. Их украли около недели назад. Серёга был убит этим. Он считает картины своими детьми. Сейчас он немного оправился от утраты. Решил восстановить их. Нашел картоны к своим картинам. Надеюсь, что скоро он представит свои повторённые работы. Как сказал он «Я напишу их в гораздо большем размере и гораздо лучше, что бы они не были повторением и копией, но стали новыми картинами.» Работы его действительно прекрасны, они мне нравятся своим стилистическим и цветовым решением, небесной чистотой, ясностью и яркостью. Если Сергей будет развивать своё творчество, то у него есть все шансы стать выдающимся художником нашего времени.
6 ноября 1995 год.
Вчера обнаружил, что увеличился в объёме – бицепсы выросли до прежних размеров, увеличилась шея, плечи, грудь. Думаю, мышцы выросли в объёме из-за употребления женьшеневой настойки. Правда есть побочный эффект – моё артериальное давление уже с утра 180/100.
7 ноября 1995 год.
Сегодня не писал картины. Идёт снег, на улице прекрасно и тихо. Иногда тишину прерывают взрывы, периодически гремящие вдалеке. Кто этим занимается – не понятно. На улице было хорошо, вышел погулять, подышать свежем воздухом. Одел свой мундир – большое черное суконное пальто, что сшила мне мама, большой белый шарф, напоминающий скорее полотенце. Отправился на прогулку без головного убора. Снег сыпал и сыпал, мягко и приятно покрывая мой мундир и голову. Проходя улицу Подбельского, решил позвонить Лине, но её не было дома, её мама сказала, что она ушла только что. Тогда я позвонил Ане Лазаревой, она была дома и мы долго говорили о всяком. Потом я опять гулял и гулял по заснеженным дорогам. Ботинки скользили по снегу. Зашел в вечерний «Наташкин сад». Плыл вдоль светящихся фонарей, проходя мимо скульптуры Есенина, подумал обо всём, о чем можно было только подумать. Мой фарватер случайно коснулся того дома, рядом с которым Сурья поцеловала меня так крепко, что я думал - у меня сдвинутся зубы. Сурья обычно избегала поцелуев со мной, но в тот раз отличилась - сильно вцепилась своим ртом мои губы. Там же я поцеловал Лину и она меня, так нежно и мягко, как прикосновение к тёплому ромашковому полю. Мне стало грустно. Сырой, холодный, с ощущением никому не нужности, направил свой путь в сторону дома.
Пришел к тому, что могу считать себя счастливым человеком. В Чечне идёт война, гибнут такие же «зелёные» ребята как я, не успевшие вкусить сладость жизни, не обнимавшие никогда любимую девушку и не бравшие доселе в руки оружие. А сейчас эти ребята там – в Чечне. Да и не только там – солдаты гибнут везде. А я здесь в тепле; ем, сплю, придумываю себе искусственные сложности. Всюду действует закон равновесия; сегодня ты смеёшься, завтра - будешь плакать. Именно этот принцип всё время преследует меня. Я стал ценить жизнь. Будто прожив жизнь, посмотрел на неё с финальной точки.
Уже около полуночи. Не могу заснуть. Беспокоят мысли связанные с творчеством. Хочу написать картины, которые открыли бы новый путь в искусстве. Идея, которая пришла в голову – это соединение академического стиля с карикатурным смыслом. Например: купидон, сидящий в парикмахерской и завивающий себе кудри. Или Сизиф, толкающий камень по доске, которая устроена как детские качели. Данная мысль пришла мне в голову около двух месяцев назад. Такие мысли мне часто не дают спать.
8 ноября 1995 год.
Ходил в училище. Опять родные стены, но не хотелось целовать. Опять родные люди, но не хотелось обнимать. Их глазам я предстал счастливым человеком.
Разные толки ходят о моей бороде. Одни говорят «Она черная». Преображенский «Серебряная с белыми усами.» Сообщил Сергею о своей идее соединения карикатурного смысла и академической живописи, вернее я сказал ему о том, что у меня есть гениальная идея, но суть её я не стал сообщать. Считаю, пока не написал картин, нельзя озвучивать идеи. Он сказал «Если ты считаешь свои работы гениальными, заранее думай о технике живописи: не пиши на масле – картина потемнеет от масла. Все добавки к краскам только разрушают их.» Согласен с ним. Он пишет свои картины, не только не добавляя в краски масло с лаком, но даже не пользуется растворителем. Более того – он не смешивает краски! Это максимально продлевает долговечность первоначального цвета. Но из простых цветов интересную картину может написать только очень одарённый художник. Таковым и является Сергей. Думаю, я тоже, но мне надо долго мучиться, что бы что-то получилось.
Беседовал сегодня со всеми из своей группы, но ни разу не обмолвился словом с Сурьёй. Не хочу делать этого и в дальнейшем. Почему то мне становиться жалко её. Она несчастная.
Ходил в военкомат, со мной ходила мама. Она мне во многом помогает. Где бы я был если не она!? В военкомате мне сказали «Приходите после первого декабря в кабинет №25, получите военный билет – вы не годны к военной службе.»
9 ноября 1995 год.
На уроке «История культуры» почти впал в экстаз от музыки Баха. Нарисовал несколько ассоциативных эскизов во время прослушивания музыки. Затем был урок шрифтов, на котором я нашел сходство нашего учителя – Козлова Алексея Афанасьевича с Чарли Чаплиным. Очевидно это от того, что я начал читать книгу Чаплина «О самом себе и своём творчестве». Тренировался в спортивном подвале «качал» трицепсы рук. На уроке композиции, я показал своему учителю – Корсакову Виктору Васильевичу свою композицию «Айседора». Решил сделать вариант этой картины на большем холсте. Сказал Корсакову что эта картина, которую я уже написал, написана именно так как хотел я. А так как хочет он – я напишу в дальнейшем. Друзьям в основном понравилась работа. Серёга как всегда давал мне уйму напутствий, он – мой второй папаша. Посоветовался с ним, брать ли мне академический отпуск. Он сказал «можно брать академ, но продолжать учить «спецы», что бы на следующий год заниматься лишь творчеством.» Очень хочу взять академ, но не уверен, дадут ли мне его. Я отдохнул бы, окреп, собрался с мыслями, стал бы опять круглым и оранжевым, как называла меня Лина Бауэр «пушистый и золотистый».
Вечером на уроке общался с Ксимилой. Сегодня она была особенно великолепна. Сказал ей, что хочу такую женщину как она. Хвалили друг друга. Её работа мне понравилась, даже очень, и она сама. Был бы счастлив, если у меня была бы такая девушка, мне ничего другого и не нужно было бы. Одобрил её картину, она сказала «Самое главное, что бы она тебе понравилась.» Мы даже обнялись, вернее я обнял её, а она положила свою голову мне на грудь. Давно мне не было так приятно от общения с женщиной. Она хорошая девчонка.
Ещё не решился спросить у руководства училища на счёт моего академического отпуска. И не решился ещё сбрить бороду.
13 ноября 1995 года.
Болею. Повышенная температура тела, голова постоянно болит, даже глаза. Меня лечат котята; Кузя приходил ко мне, когда я лежал на кровати, он перебирая лапками, мял мне живот.
Началось время педагогической практики. В этот раз мы будем давать уроки в Детской художественной школе №1, там я учился в детстве в течении пяти лет (а может четырёх, уже не помню.) Учился у учителя Черёмина Валерия Эриковича, как раз у него я должен буду вести уроки у детей. Практика будет идти три недели. Моя неделя –третья. Всю неделю я должен буду вести уроки: живопись, рисунок, композиция, и история искусств (не особо люблю этот предмет). Очень понравился натюрморт, поставленный кем-то из учителей ДХШ, великолепные сочетания ярких: оранжевого, синего, белого – просто чудо! Говорил с Черёминым больше не об уроках, а о творческих планах, о поступлении в институт. Но говорить об этом пока рано.
Слушал по аудио плееру группу «Аукцион», альбом «Птица», - понравилось!
14 ноября 1995 год.
Спал глубоко и долго, и неизвестно сколько бы ещё спал, если бы не звонок, заставивший подняться с постели. Звонил Сергей Преображенский. Сообщил голосом человека, нашедшего золотой клад «Нашлись мои картины!» Его пропавшие работы, которые мы считали украденными, нашлись! Он сказал, что их нашла уборщица, прибирающая в нашей мастерской. Но может статься, что не она, а он сам. «Красный слон» и «Желтая лошадь» - найдены! Их, очевидно, вернули похитители. Интересно, с какой целью они их брали?
Сегодня мама принесла мне крем для бритья, я попросил купить мне его. Расцветка у тюбика была: оранжевый, синий, белый – мои любимые цветовые сочетания.
4 декабря 1995 год.
Воистину, не узнаешь, что с тобой может случиться завтра. Так, я – загадав взять академический отпуск, до сих пор бегаю по больницам и никак не могу достать нужной справки. В этом есть вина завуча РХУ – Валентины Викторовны. Она ставит мне всяческие преграды к достижению моих целей.
Первой преградой был её отказ перевести меня на педагогическое отделение, когда я поступил в училище в 1992-м году. При поступлении я подавал документы на педагогическое отделение, но на первом курсе мне сказало руководство РХУ, что я буду учиться на оформителя. Я был вынужден целый год доказывать, что достоин того, что бы учиться на педагога. Испытав титанические усилия и сильный стресс, я перевёлся на втором курсе на педагогов.
Второй преградой было то, что когда распределяли, сколько кому учиться, студентов разделили на две группы; обучающиеся пять лет и обучающиеся четыре года. Это указание пришло откуда-то свыше, так как началась война в Чечне, и военным понадобилось «свежее мясцо.» Гребли всех и отовсюду. Так и студентов РХУ распределили на две категории. Если раньше педагоги учились пять лет. То с 1995 года вышло распоряжение – разделить студентов на две группы педагогического отделения: те, кто учится пять лет (перспективные и более одарённые) и те, кто учится четыре года (не совсем одарённые, на которых не стоит тратить педагогическое время). Меня завуч внесла в список обучающихся четыре года. То есть я должен был закончить обучение в РХУ и защитить свой диплом в 1996-м году.
В день распределения Валентина Викторовна вошла в нашу мастерскую и начала опрашивать студентов по списку, кто согласен с тем, что бы обучаться четыре года, а кто нет. Все, кого распределили на четыре года, дали своё согласие и поставили подписи. Только я один ответил, что не согласен. Она мне сказала «Не зависимо от того, дал ли ты своё согласие или нет, ты будешь учиться четыре года.» Я ей сказал «А зачем тогда вы нас опрашиваете, если всё ровно уже итог известен? Это что, фикция?» При слове «фикция» из глаз завуча, словно искры полетели, они жгли так сильно, что пролетали сквозь стёкла её очков. Я тогда подумал про себя «Ну ты у меня ещё посмотришь, - я не только буду обучаться пять лет, но ещё и шестой годик «отобью» (при помощи "академа").
Ходил в свою школу ДХШ №1. Встречался и разговаривал с Черёминым, получил от него множество наставлений. Он не понимает меня. Не понимает, зачем я беру «академ». Все говорят мне: «Зачем, ведь ты потеряешь год!» Но мне лучше знать, что для меня будет лучше.
Что проку в том, что у духов такой приятный запах, когда красавицы в себе смертельный яд таят. Не важно, что о тебе подумают, важно – что ты о себе будешь думать, и что о тебе будут говорить добрые люди. Так говорю. Так думаю. Стремись делать добро. Не обижай никого. Стремись жить в удовольствие.
У Лины Бауэр 30 ноября был день рождения. Хотел приехать к ней домой с цветами, поздравить её. Я с ней давно поспорил, что не забуду её в день её рождения. Она же говорила, что я даже не вспомню, кто она такая. Позвонил ей, просил о встрече, хотел её встретить из школы. Она как всегда отказалась, сказав, что приходит каждый день с работы уставшая и что ей ничего не нужно. Опять сказал ей, что люблю её. Она промолчала. Прошла неделя. До дня рождения оставалось два дня. Она позвонила мне и спросила, почему я не звоню ей. Я опять попросил её о встрече со мной. Она опять отказалась. В последние дни звонил ей по вечерам, но её не было дома. Думы приходят разные. Она каждый вечер уставшая. На меня сил нет, но находятся же у неё время и силы для кого то. Она не согласилась со мной встречаться, а я не стал больше настаивать. Позвонил ей 30 –го ноября. Поздравил. Она сказала «Ты выиграл.» Сказал ей напоследок: «Я тебя очень люблю и целую крепко, крепко.» В первый раз за несколько месяцев она не плюнула в трубку, не произнесла «кошмар», не промолчала, но сказала «Спасибо.»
5 января 1996 год.
Моя картина «Автопортрет под кустом шиповника» за этот период времени вся потрескалась, потрескались и мечты мои. Лучше один раз отрезать, чем сто раз отмерить. Действие является продуктом мысли. Действие – есть – жизнь. Мысль без действия – не жизнь.
23 мая 1996 год.
Черты моего характера; мнительность, нерешительность, её я стараюсь скрыть, когда выхожу в люди. Маниакальность так же входит в состав моего характера. Если я решил – вот это мне пригодится – буду добиваться этого всеми силами и всеми средствами. Я расчётлив, но не решителен. Если мои цели не сбываются, не смотря на мои старания, я впадаю в глубокую депрессию. Все другие дела сразу уходят на второй план. Не люблю людные места, по крайней мере те, где я был бы объектом внимания. Но люблю быть в толпе людей, когда меня не замечают.
В последнее время я ставил перед собой несколько задач:
1. Стать неслыханно мускулистым.
2. Стать материально богатым.
3. Стать любимым для женщин и любить.
4. Стать великим и знаменитым художником.
Именно в таком порядке у меня стояли эти маниакальные цели.
Я бросил рисование и ушел в академический отпуск. Мысли об искусстве и моём творчестве постоянно посещают меня. Цель стать богатым ушла с первого плана. Сосредоточил внимание на атлетизме. Девять месяцев я «ворочаю бандуры» как говорит моя мама. В этот период я перекачал не менее двух тысяч тонн железа. И это изменило меня. Те, кто не видел меня давно, удивляются моим габаритам и как я раздался вширь. Как меня только не назвали и «Торс №1» и «ты стал квадратным» и «у тебя мышцы как камни», «что ты туда подложил, ты такой твёрдый!» Я не конфужусь, не о чем не жалею. Мой вес в апреле – 103 кг., и я расту по сей день. Повысилась восприимчивость к простудам – ко мне «липнет» всякая зараза. Резаные раны на теле заживают очень долго. Иммунитет нарушен.
Книг не читаю вовсе. Лишь последнюю неделю вновь перечитываю книгу Юрия Власова «Справедливость силы». Она меня завораживает.
Веду тренерскую работу в спортивном подвале – тренирую молодых ребят. Регулярно посещает тренировки Роман Симкин, слушает меня, хотя и сам не прост. Ходил в подвал в последнее время только что бы консультировать других. Для меня наступил предел в нагрузках. Необходимо от них отдохнуть. Как сказал мой товарищ – Виктор Клещин «Болт нельзя вкручивать больше ему дозволенного, иначе резьба сорвётся.»
26 мая 1996 год.
Что бы стать великим при жизни – надо любить себя. Что бы стать великим после жизни – надо любить других.
29 мая 1996 год.
Мой глаз всегда радовали городские пейзажи: большие дома из бетона, похожие на огромных слонов в пустыне или корабли. Длинные стены из девятиэтажных домов, поставленных в причудливые ряды, похожи на меха гармони – это в районах «Дашково Песочня» и «Канищево». Вечером, когда уходит нещадное весеннее Солнце, я выхожу на улицу, сажусь в общественный транспорт, еду куда ни будь. Самое главное, что бы наступил вечер и я ехал в районы с бетонными слонами. Более любимые мне – зимние и осенние вечера. Весна и лето меня распинают на перекрёстках улиц клинками солнечного дня, их рукоятки горят рубиновой кровью. Солнце гонит мой пот и он заволакивает глаза. Мой ключ к медитации – прохлада, снег, закутанность в одежды, вечер без Солнца с синим, синим небом, фонарями, окнами. Сейчас лето – период, который ненавижу.
30 июня 1996 год.
10 дней сижу на диете, потому как нет денег в семье, есть нечего. Это совпало с моим желанием похудеть – уменьшить талию, по возможности сохранить объём плеч и рук.
Ребята защищают дипломные работы, зарабатывают деньги, пытаются поступить в институты, творят, совершают сладкие глупости, любят. А я в стороне. Моя лень из-за отсутствия денег. А отсутствие денег из-за моей лени. Отсутствие прочего из-за присутствия лени и отсутствия присутствия. Скорей, скорей я жду тебя, моя Тихоокеанская зима.
6 июля 1996 год.
Я обладаю некоторыми телепатическими способностями. Телепатический акт получается у меня не осознанно, спонтанно, когда его совсем не ожидаешь. Было бы здорово, если бы я мог управлять своими способностями. И жизнь становится какой то особенной из за телепатии. Она приобретает необычный искусственный вид. Это подобно мультфильму, который можно прокрутить вперёд, рассматривая разноцветные картинки, карусели и бронзовых лошадок с лакированными копытцами. Разноцветное пространство. Голубое небо. Земные строения преимущественно тёплых, красно – розовых оттенков, а горизонтальная земля белого цвета. По ней гуляют беззаботные люди. Много детей, всё хорошо и светло. И кажется, что уже никогда не будет плохо. И всё это кружится в голове, наслаиваясь на сегодняшний серый день, приходит в мой дом серого цвета.
8 июля 1996 год.
Свой автопортрет уже почти завершил. Зачем мне там красная рубаха? Может сделать цветовые сочетания более сближенными? Скорей бы осень с зимой! В жару дела остановились.
12 июля 1996 год.
Когда к тебе подходят или снятся персонажи, которые предлагают открыть истину – не ходи и не слушай. Незнакомыми грибами можно отравиться.
В Москве уже два дня подряд происходят террористические акты - взрывают городской транспорт наполненный людьми.
16 июля 1996 год.
От жары покрылся сыпью. Вечером на улице красиво – большие плоскости домов залиты малиновым цветом окунувшегося в горизонт Солнца. Освещение равномерное, плоскостное, цельное. Небо великолепное – внизу - холодное синеватое, затем – фиолетовое, красное, оранжевое, зелёное, и наконец - по вечернему - нежно голубое. Каракулевыми шапками глядятся в карнавальном небе кроны деревьев. Настроение приподнятое, но к вечеру от транспорта начинает болеть голова и иногда кидает в жар. Я в творческом поиске, у которого нет начала и конца. Он как вселенная – бесконечен.
В последнее время чувствую в пище странный привкус карбида или резины, он во вкусе и в запахе.
